Покидая здание аэропорта в Тбилиси, окунаюсь в море жара, теплого ветра и зова Несбывшегося. Несбывшееся для меня, как и для главного героя «Бегущей по волнам», – это чудо жизни, неожиданный поворот судьбы, открывающий что-то давно знакомое, важное, но по какой-то причине забытое. Это припоминание самого главного, что обязательно должно быть в твоей жизни.
Почему люблю Грузию? Потому, что она открывает мне глубинное понимание того, кто я. В ней есть то, что было и есть во мне, но позабылось в суете будней. Ныряние в море солнечного пространства Грузии возвращает меня к себе самой. А еще Грузия – родина Шалвы Александровича и Валерии Гивиевны. В Них Несбывшееся живет и пульсирует также естественно, как солнце в июльской листве вековых лип. В Бушети, усадьбе семьи Амонашвили, всегда чувствую себя удивительно спокойно и уютно. Здесь можно находиться вместе со всеми, но одновременно найти уголок для одиночества. В общем пространстве всегда можно быть не на виду, а в уединении.
В этот раз мне хотелось поговорить с Шалвой Александровичем об уроке. Недавно на одной из педагогических конференций услышала мнение о том, что урок не отвечает задачам времени и потому умирает. С вопросом об уроке, который все же продолжает жить в школе, подошла к Шалве Александровичу.
Когда кричаще-яркий день уступил место задумчиво-тихому вечеру, и южная ночь черным котенком подкралась к усадьбе, чтобы стремительным прыжком вдруг и полностью накрыть её, мы поднялись в комнату Шалвы Александровича. Сели за круглый столик на балконе, откуда открывался вид на задумчивые Кавказские горы. Нас было шестеро: Шалва, Дмитрий, Марина, Светлана, Виктория и Кавказские горы вместе с нами.
Шалва Александрович внимательно смотрел на нас, но при этом его взгляд был обращен вглубь прожитого опыта многих уроков и нашего умения услышать то, что он хотел сказать. Он начал говорить негромко, но с акцентами на самом главном, краткими предложениями, с глубоким подтекстом, который каждый из нас раскрывал до доступной ему глубины.
– Урок не умирает, задумчиво сказал Шалва Александрович, – умирает определенное его понимание. Урок как форму организации учебно-воспитательного процесса нужно похоронить без возможности на воскрешение. Гуманная педагогика подходит к уроку как к набиранию жизненного опыта, поэтому из урока нужно учиться извлекать уроки. Это как корень числа, из которого нужно извлекать что-то важное.
Для учителя – это путь его становления, а для ученика – это модель его жизни, не зависимо от того, с каким предметом он имеет дело. Её можно дать как через знания, так и через самого учителя, его личность. В обычных уроках мы не учим детей извлекать из урока урок, а давая домашнее задание вызываем ребенка на борьбу против этого задания. Ребенок не понимает, зачем ему делать это домашнее задание, и что для своей жизни он получит, сделав его. Поэтому урок должен давать ответ на вопрос: «Зачем?». Когда же ребенок полюбит учителя, он поймет: «Зачем?». Ребенок хочет развиваться – это его страсть. Если учителю ребенок нужен не только как носитель знаний, если учитель радуется ребенку, то ребенок стремиться что-то делать для учителя.
Речь Шалвы Александровича вбирала в себя глубину переживаний за то, что дети и учителя на уроке существуют как разные государства, часто разделенные границей непонимания, а преодолевать эту границу пытаются лишь немногие, и тех, кто преодолел её, – единицы.
– Почему же у нас не получается так организовывать уроки для всех детей, –задала волнующий меня вопрос.
Шалва Александрович остановился, улыбнулся особенной тихой улыбкой и после небольшой паузы продолжил.
– Дети многогранны, и мы не успеваем их понять за короткий отрезок уроков. Но нет такого ученика, который не хотел бы иметь учителя. Урок – внешняя картина внутреннего мира учителя. Если учитель понимает это, он должен задаваться вопросом: «Что я сделал с учебным материалом, чтобы дети любили меня?». Поэтому учебники должны стать образовательными курсами, через них ученик познает предмет, образовывая свою душу. Это как в китайской мудрости: «Если я пишу иероглифы красиво, то не потому чтобы они были красивы, а, чтобы через них моя душа стала красивой».
Такими учителями не могут быть все. Моя учительница Варвара Вардиашвили была такой, но она была одна. Урок и учитель – цельное понятие. Он не умирает, а длится, живет в учителе. Уроки – это извлечение жизненного опыта от встречи с людьми и различными явлениями, поэтому необходимо полюбить мышление на уроке и учиться размышлять.
Наступила небольшая пауза, и я задала следующий вопрос:
– Все, что Вы рассказываете об уроке, – это прекрасный образ, о котором мечтает учитель, но как быть, когда так не получается, есть ведь провальные уроки, что делать тогда?
– Урок по-старому, привычный урок – это почти всегда провальный урок, –продолжил Шалва Александрович, – лучше не давать урок, чем давать по-старому. Если чувствуете, что не получается, остановитесь, обратитесь к детям с вопросом: «Какой урок хотели бы вы, дайте мне задание». Урок индивидуален и создается для конкретных детей, меняются дети, меняются уроки. Учителю нужно понять, что дети – сотворцы его уроков, им нужно доверять, к ним необходимо прислушиваться, с ними советоваться. Но мы часто возвышаемся над детьми и понять, как нам нужно с ними взаимодействовать и сотрудничать не можем, не можем вместе с детьми двигаться по пути постижения предмета, поэтому и получаются провальные уроки.
Через открытые окна балкона повеяло ночной прохладой и вместе с ней в пространство нашей беседы ворвалась дружный хор сверчков и чудесных ночных шорохов, которыми так богата южная ночь. Кавказские горы растворились в темноте и, наверное, наполнили собой насыщенный раствор ночи. Хотелось стать её частью и до рассвета забыть о том, кто ты есть, чтобы понять, кто есть вокруг. Но еще больше хотелось слушать Шалву Александровича, и я задала вопрос, на который всю жизнь отвечаю, но ответить так и не могут.
– Шалва Александрович, расскажите нам, как не ошибиться, оценивая ученика, как не сделать оценку приговором, в чем особенность содержательного оценивания?
Шалва Александрович на несколько секунд задумался и после небольшой паузы продолжил.
– Учитель не на уроке, а всю жизнь выращивает оценочные суждения у детей. В этом суть содержательного оценивания. Этот метод ни хорош и ни плох сам по себе. Все зависит от того, какие условия ты ставишь перед детьми, чего добиваешься, для чего это делаешь. Если через содержательное оценивание тебе удастся активизировать внутренние силы в ребенке, и он поймет, зачем и как познавать, тогда содержательное оценивание достигло своей цели, а если его результатом останется выставление баллов за выполненную работу, стремление получить больше, то все остается по-старому, хотя и форма оценивания выбрана новая. В выращивании оценочных суждений важна искренность учителя, его заинтересованность судьбой ученика, его работа над собой и своим внутренним миром. Если есть искренность в отношениях между учителем и учеником, тогда не будет ошибок в оценивании. Дайте ученику подготовить ответ на сложный вопрос и предложите ему самому поставить себе отметку. Если отметка окажется явно завышена, пусть остается той, какую он себе поставил, но вы дайте вновь задание и время на его выполнение. При этом ждите и вновь находите задание именно для этого ученика, а не наказывайте за то, что не выполнено, и вы обязательно дождетесь успешного ответа, а ученик сам поймет, как его достигать, над чем работать и что делать. Отметка превратится в стимул для самосовершенствования ученика, которое не будет ограничиваться одним уроком, а будет продолжаться всю жизнь.
В наступившей паузе я задала следующий вопрос:
– Каким же должен быть учитель, чтобы его заинтересовала судьба ученика?
– Личность учителя недооценивается, – после нескольких секунд раздумий начал свой ответ Шалва Александрович. В зависимости от того, какой он человек и, как может выстраивать отношения на уроке, может меняться структура урока, становясь такой же живой, как и он сам. На уроке необходимо искренне восхищаться, удивляться, неожиданно заканчивать мысль и предлагать детям продолжать её самостоятельно, делать вид, что ты забыл и нуждаешься в помощи, умышленно делать ошибки и ждать, когда дети их исправят.
Важны движения учителя, его походка, внешний вид, его руки. На уроке нет фронта. Я и дети – единое целое. В нем нет ничего лишнего, надуманного, все живо и естественно. Дети не готовятся к жизни, они уже живут на уроке, как и учитель, они вместе познают мир, не ограничиваясь лишь требованиями программы. Поэтому учителю нужно изящно расширять горизонты наук. Если еще что-то не изучили и новое, – биологию, химию, физику, – давать рано, то научитесь открывать окошечко в другой предмет, который только когда-то будет, но уже сейчас это интересно и по силам, если вы вместе с детьми приподнимаете завесу над тем, что неведомо.
У детей должна быть вера в себя. Зарождайте её и поддерживайте своим восхищением и удивлением, доверяйте им трудные задачи и обязательно радуйтесь тому, как они их решают, а если не решают, то продолжайте доверять, начиная решать вместе. Сорадуйтесь их успехам. Нам трудно искренне сорадоваться. Если ребенок пережил вместе с вами радость, то это надолго свяжет вас узами радости, они намного крепче, чем узы злобы и раздражения и обязательно обогатят ваш внутренний мир и внутренний мир ребенка.
Внимательно относитесь к «упаковке» познавательного материала. Сухой и малоинтересный материал можно превратить в увлекательное познавательное путешествие, если вы потрудитесь над этим. Урок должен быть интересен самому учителю, а для этого необходима кропотливая работа учителя над тем, как «упаковывать» материал.
Ребенок не живет без социальной среды, но если в этом сообществе есть опора, то ребенок готов ради неё все сделать. Учитель есть опора для ребенка в социальной среде. Вот почему дети должны любить учителя.
Наступила пауза в нашей беседе. Легкое утомление от обилия идей и мыслей, которые еще предстояло каждому структурировать в своем внутреннем мире, опустилось на нас вместе с ночной прохладой. Сознание безгранично, но после длинного летнего дня и множества ярких впечатлений в нем появляется такое качество как емкость. В конкретном месте и в конкретное время наше сознание способно воспринять только малую порцию, квант целого, и лишь при дальнейшем обдумывании расширить его до уже существующей безграничности.
Мы сидели тихо, ощущая важность утекающих мгновений. Почему? Потому что чувствовали, что находимся в пространстве любви. Нас любили, и мы любили. Кого? Друг друга или Шалву Александровича? И то и другое одновременно. Любовь была безличная, в ней все мы были вместе друг с другом и с Кавказскими горами. Это было объединение противоположений, когда все разные, но при этом – одно целое. Мы сопереживали радость, которая соединяла нас сквозь пространство и время. И где-то там в прошлом, а может, и в далеком будущем мы все также сидели или будем сидеть на балконе небольшой комнаты, разрезающей сумрак южной ночи, как нос корабля по имени Грузия разрезает тугие волны времени, водоворотами стекающие по округлым бокам Земли, чтобы когда-то вернуться к людям в виде всепоглощающей радости и любви.
Шалва Александрович проходя мимо портретов Валерии Гивиевны, которые висели над его кроватью, задумчиво и тихо сказал: «Валерия всегда рядом со мной, просто она находится в другой комнате, за стеной, я чувствую её, и она помогает мне». Он вывел нас из дома и провел за усадьбу, освещая дорогу большим фонарем. Несмелый луч выхватывал лишь гравий под ногами, не пытаясь соперничать со светом звезд. Рядом с Шалвой было хорошо и по-отечески тепло. Мы пришли к нему говорить об уроке, а получилось о жизни, об уроке как о жизни. Жизнь разнообразная, удивительная, печальная и радостная одновременно, она все время разная и, главное, в ней можно быть просто человеком, но при этом испытывать чувства достойные Бога. Наверное, и урок – это пространство, которое учитель и ученики могут наполнить чувствами, достойными Бога, переживая их вместе.
Для меня такие чувства и есть зов Несбывшегося, который может прорваться в земную жизнь даже тогда, когда тебе кажется, что ты уже все знаешь, умеешь, понимаешь и для тебя совсем не осталось неоткрытых страниц жизни. Чудо жизни в том и заключается, что оно всегда остается чудом. Урок как жизнь – это есть чудо и разве он может умереть?

Попыталась записать в виде слов чудо живого общения Виктория Бак в Бушети. 17.07.2017 г